… Ну что пойдем в сушилку, отметим наше прощание?
- В сусилку? Как это?
Харуми уже полезла в рюкзачок за своим кирпичом-словарём, но Надя опередила её, задержала руку и, наклоняясь к уху, чтобы было таинственнее и смешнее, сказала шепотом:
- Сушилка – это место, где продают сушки!
- Суски? Надя, скази подробнее. Я не догоняю.
Харуми была в восторге от русских словечек, какого-то непонятного, не похожего на строгий литературный язык, сленга и часто вворачивала в свою «пресную» речь смешные выражения.
Когда она в первый раз услышала от Нади эти слова, то по привычке полезла в словарь, долго смотрела на вроде бы привычный глагол «догонять», но так как никто не убегал, то она робко (как всегда, когда что-то не понимала) стала смотреть на Надю, и ждать, когда та объяснит смысл, а та смеялась, чуть не падала.
- Не догонять – значит, не понимать с первого раза! Привыкай, моя девочка к русскому язку, пригодится в жизни!
И опять залилась смехом, потому что Харуми пыталась найти логику в сочетании слов – догонять-понимать. Логики не было, а это так мучительно для японского чёткого понимания связи слов и поступков.
И вот теперь смешная Харуми очень к месту вспомнила это самое выражение и решила ловко его применить. Надя улыбнулась, опять наклонилась к Харуми и прошептала медленно, как трагический актёр на сцене:
- Сушки, суши, темпура,сакэ, васаби, хрен моржовый!
Последнее словечко выскочило из неё непроизвольно, она хотела просто перечислить, что именно подают в «сушилке», но привычное словосочетание скокнуло на язык и получилось то, что получилось.
У Харуми опять округлились глаза. И это тоже было смешно до колик.
- Ладно, красотуся, не обращай на меня внимание. Я просто шучу. Хрен моржовый – это такое незлобное ругательство, годится для связи слов, как, например – блин горелый.
Харуми согласно кивнула, потому что «блин» для неё уже не было чем-то чудным, она его слышала и в магазине, и от Надюши, и даже в школе от одного американца, который так вкусно и смачно произносил его в конце каждой фразы исковерканного русского языка, что учительница чуть ли не икала от смеха. Хотя и делала строгие замечания.
- Ааааа, суси… суси я понимаю. Ты хочесь в японский ресторан?
- Не то, чтобы я хочу, но мне интересно, что ты скажешь о нашей «японской» кухне. Меня всегда удивляло, что две ложки риса, кусочек непонятной рыбы и якобы японской водоросли стоит столько же, сколько тарелка борща и котлета с гречкой. Пойдем, попробуем!
Надя подхватила под руку хрупкую Харуми и уверенно повела её по узкой улочке к тому месту, где и подавали роллы на доске и пиалы с чаем за большие деньги.
Хорошо, что пенсия была недавно, можно пошиковать. А может быть и Хаурми подключится, так что и не пробьется большая брешь в жалком бюджете русской пенсионерки.
Несмотря на такие грустные мысли, настроенеие у Надюши было отличное – неделя пребывания Харуми в Петербурге прошла очень живо и плодотворно. И уроки ей понравились, и «домашки», и посиделки вечерние за бутылочкой пивца и дегустации русских вкусняшек.
Ведь Надя, как каждая русская женщина, хоть раз побывавшая замужем, готовила очень вкусно. Из трёх-четырёх остатков вчерашнего ужина и трёх сосисек, лука, булки и двух яиц, она готовила потрясающий омлет, на полную большую сковороду, а к чаю жарила блинчки, посыпала их тертым дешевым шоколадом и получался милый десерт.
Харуми была в восторге. Записывала рецепты и жаловалась Наде, что в Токио с его огромными расстояними от дома до работы и пробок, времени на готовку не остаётся.
Все покупают «бенто» - коробочку с крышкой, где есть уже готовая еда. Даже и греть не надо. Внутри коробочка разделена на отсеки и в каждом что-то интересное: рис, несколько видов нарезанных сырых или маринованных овощей, мясо или рыба. К этому приложены палочки. Все едят на ходу, все спешат. Иногда, конечно, можно заскочить в Макдональдс и полакомиться гамбургером или жареной картошкой. Но это больше по вкусу молодым японцам, взрослые предпочитают своё. Тем более в бенто не бывает вчерашней еды. Всё всегда свежее. Всегда! Здесь обмана нет. А если вдруг случайно «проскочит», то хозяин ресторана такой штраф заплатит, что в следующий раз крепко подумает над своей дальнейшей судьбой.
Харуми и Надя вошли в ресторан, сразу возле входа их встретил высокий официант в сатиновом кимоно и черном длинном фартуке. Поклонившись и сказав привычное «ирассяимасэ», он повёл их в угол большого зала и усадил на деревянную скамью.
Затем ушел и, вернувшись через минуту, принес четыре объемистые кожаные папки. Подал с поклоном две для Харуми и две для Нади.
В одной из них был перечень салатов, в другой - список напитков и алкоголя.
К своему стыду Надя не любила клейкий японский рис, не умела есть палочками, поэтому решила взять что-то жидкое, чтобы не «пасть в грязь лицом» и не смущать Харуми своей невоспитанностью.
- Тааак, - сказала она, глядя на завлекательные снимки с роллами, чашками с супом и какие-то непонятные черные нитки на плоской тарелке. Меню было написано крупными русскими (ура!) буквами и справа стояла цена.
- Возьму-ка я суп мисо и пирожное к чаю. А ты?
Харуми смотрела на изыски местных кулинаров и почему-то молчала.
Потом спросила:
- А что такое «филадельфия»? Я такого не видела в Токио.
Наде хотелось, как всегда, не задумываясь сказать «А хрен его знает», но она, вспомнив удивленный взгляд Харуми на обычные слова про моржовый хрен, остановила себя, буквально проглотив «воробья», который, как известно, вылетает, не спросясь разрешения.
- Ах, милая моя, ты-то ведь лучше знаешь свою японскую кухню. Смотри не на название, а на фотографию. И просто пальцем покажешь, а потом уже и распробуешь, когда принесут.
Харуми согласно покивала.
Подошел официант, и она молча показала ему на какие-то картинки, Наде неудобно было подсматривать, поэтому она решила потерпеть и потом уже удивиться выбору своей японской подружки.
Пока им готовили еду, Надя решила поболтать с Харуми и спросить: всё ли она купила для подарков своим друзьям и родственникам.
Выяснилось, что надо еще идти в магазин сувениров, купить матрешек с символикой Петербурга или просто русских красавиц в платках, чебурашек, которые в Японии пользуются бешеным успехом и считаются подарком номер один и еще что-нибудь такое…. чисто русское…. Например, для кухни…. такую … на шею и на живот надевается.
- На шею и на живот…галстук? Хотя зачем на живот? Если только шея сразу же переходит в живот. В наше время это никого уже не удивляет.
- Сто такое гарстук?
- Ну это, в основном, мужчины носят.
Надя стала показывать руками, как завязывается галстук на шее.
Но Харуми сказала «Нет!»
Она провела рукой по груди и животу, потом завела обе руки назад и показала, как завязываются ленточки за спиной.
- Передник что ли?
- Да, передник! Красиво! Я видера у одной знакомой. Она быра в Москве и купира. Очинно красиво!
Пока они показывали друг другу непонятную дя официанта гимнастику, суси-суши уже приготовились. Зазвенел колокольчик, официант очнулся, посмотрел в глубину зала, где было кухонное оконце, и медленно двинулся за едой.
Потом спохватился, вернулся к буфету, взял и быстро поставил на поднос чашки с водой и принес девушкам сложенные вдоль плотняные еще теплые салфетки.
Харуми взяла салфетку, развернула её и аккрутно вытерла руки – вначале ладошки, потом тыльную сторону. Надя повторила за ней все движения и похвалила себя за ловкость и воспитание, которое подсказало ей, как правильно надо вести себя за японским столом.
Официант принес на подносе черную пиалу с супом, на деревянной подставке рисовые колобки с рыбой, положил на стол приборы – для Нади ложку и вилку, как она просила, а для Харуми упакованные в красивую бумагу деревянные палочки и уже собрался уходить, как вдруг осмелился и, наклонившись к Харуми, спросил: «А в Японии вытирают этими салфетками лицо?»
- Нееет, - сказал удивленная Харуми. – Только руки. Для лица должны быть другие салфетки.
- Аригато, - сказал продвинутый официант поклонился и пошел к бару.
Народу в этот необеденный час было мало, и ему хотелось понаблюдать, как будет есть настоящая японка их стряпню и будет ли она морщиться и разглядывать на тарелке пресловутые суши, как однажды это делал толстый японец, приглашенный своим русским другом отметить какую-то сделку.
Но невозмутимая Харуми спокойно вынула из упаковки палочки, разломила их, чуть-чуть повертела в пальцах, а потом стала аккуратно брать с подставочки свои суши и, задумчиво глядя вниз, отправлять их в рот.
Через десять минут всё было кончено.
Потом уже Надя прочитала, что, если бы она умела вертеть палками, то вначале надо было выпить с громким прихлебыванием бульон из пиалы, а потом зажимать палками то, что осталось и опять же с причмокиванием втягивать их в рот!
Вот ужас-то. Надя вспомнила, как она била мужа по голове полотенцем, когда он ел суп именно с этим дурацким громким прихлебыванием. А он оправдывался тем, что в его доме именно так ел отец, и поэтому это уже врожденная привычка. А если её раздражает, она может есть в ванной, включив воду, чтобы уж точно ничего не слышать!
Потом принесли чайник с зеленым чаем, пиалки с иероглифами и какую-то круглую штуку с нахлобучкой, коорая напомнила Надюше «десерт» из фильма про любовь «Три плюс два». Когда трое неженатых «дикарей» сами готовили себе еду. И дежурный повар однажды предложил что-то круглое, похожее на жидкий мармелад с кусочком сахара наверху. Это что-то при нажатии колыхалось и двигалось, как осьминог в волнах, и было страшно забавно смотреть, как ребята наперебой предлагали друг другу попробовать первым эту отраву.
Но в конце концов все остались живы.
Для японского десерта была предложена серебряная вилочка, Надя поковыряла «жидкий мармелад», откусила кусочек и к своей радости почувствовала, что это вкусно. По крайней мере для неиспорченного японскими деликатесами русского желудка.
Еще минут пятнадцать они пили чай и больше разговаривали глазами и восклицаниями, чем оживленными словами.
И в конце дня вернулись домой, полные разнообразных впечатлений, подарков, сувениров и с пустыми кошельками.
Надя не удержалась и на последние пенсионерские деньги купила-таки для Харуми два передника – один для дочки в гжелевских узорах, второй для своей японки – с петушком и курочкой на зеленой травке в окружении забавных цыплят.
На следующий день Надя вызвала такси и в полдень повезла Харуми в аэропорт. В машине она держала подругу за руку и непрерывно повторяла: «Милая ты моя. Харумочка! Тебе понравилось у нас?»
А Харуми, еле сдерживая слёзы, кивала и говорила: «Я буду писать. Я много буду писать. Я рада, что у меня в России есть подруга. Буду писать»
В три часа самолет улетел, а Надя вся в раздерганных чувствах и слезах, поехала домой. На столе под сахарницей она увидела письмо. Странно, что она не заметила его раньше, но, видно, суета помешала забежать на кухню перед уходом.
В письме были написаны теплые и сердечные слова, полные ошибок и сокращений, и положено 5 тысяч рублей. В конце стояло: «Спасибо, блин горелый»
Всё-таки у японцев тоже есть чувство юмора. По крайней мере у Харуми – точно!
